«Всё, мы прошли!» — так начинались телефонные звонки большинства верующих, выстоявших в многочасовой очереди и поклонившихся Честным Дарам Волхвов в Храме Христа Спасителя. Из Москвы святыни отправляются в Санкт-Петербург, в храм Казанской иконы Божией Матери Воскресенского Новодевичьего женского монастыря, расположенный на Московском проспекте. Дальше — Минск и Киев. Но уже сейчас ясно: принесение священной реликвии в пределы РПЦ стало для России главным событием января 2014-го.

Что бы ни говорили атеисты и прочие скептики, паломничество к драгоценному ковчегу затронуло не только жителей главных мегаполисов страны. И не одних лишь православных. К Храму Христа Спасителя ехали со всей страны. На машинах, автобусах, поездах. С грудными детьми и родственниками на инвалидных колясках. Все-таки у русских (нет — у россиян!) особое отношение к чудесам. Именно Божьего чуда часто ждут те, кто отчаялся найти спасение среди людей. По вере им и дается. Но прикоснулись к этой истории и фомы неверующие, для которых явление святыни народу стало очередным поводом попиариться. Вот и брызгали слюной: мол, происходящее напоминает сеансы всесоюзного чародея Кашпировского; дары — средневековая подделка, как они могли сохраниться со времени земной жизни Христа? Если эта, с позволения сказать, подделка творит реальные чудеса, то называйте ее как хотите. Бог вам судья. Сути это не меняет. Необычайные истории, произошедшие в Греции и описанные в книжечке об афонском монастыре Святого Павла (именно там постоянно «прописаны» Честные Дары Волхвов), выложены в Рунете. А верить или не верить — дело сугубо личное.

Дойти и не замерзнуть

Иоанн Кронштадтский, Серафим Саровский, Матрона Московская, Николай Чудотворец, Сергий Радонежский, Петр и Феврония, Пантелеимон… В России испокон веков каждый выбирал себе любимого покровителя. В каждом храме есть свои особо почитаемые иконы, увешанные крестиками и женскими золотыми украшениями — так простые верующие благодарят святых за помощь. Сомневаться в том, что испытано столетиями, глупо. Однако на простой вопрос, почему на воскресную службу многие не ходят, а стоять 10-12 часов в не самых комфортных погодных условиях готовы, ответа нет. «Записки пишите в своем храме», — пытается достучаться до верующих носитель бейджа «Дары Волхвов. Организатор» в главном российском соборе. Только где этот «свой» храм? Многие здесь за компанию. Потому что очередь… Потому что другие так поступают… В каком падеже указывать имена в записке — это пока «высшая математика», освоить которую, стоя в очереди, не получается. Главное: попали! написали! свечки купили! к «шкатулке» приложились! бумажные иконки на выходе получили! Все! Программа выполнена. Фотоотчет — см. в соцсети.

 

— Дары-то на Афоне хранятся, женщин туда не пускают, — объясняет даме в годах более осведомленная подруга. — Надо стоять.

— Бабушка Ира, отзовитесь, Вас ищут внучки! — кричит из автобуса волонтер в надежде на воссоединение чьей-то семьи…

На набережной рядом с очередью выделывает современные па меломан-танцовщик в наушниках.

— Болеет человек, — вздыхает кто-то из паломников.

— Что же у него болит, интересно? — подключается к разговору другой.

— Известно что — голова.

— Да не похож он на больного. Хорошо ему. Главное — тепло.

А вот это больше похоже на правду. В очереди к святыням, конечно, благопристойнее было бы не плясать, а читать молитвы. Но холод не тетка. Согреваются — кто как может. Опытные пришли со своими термосами и бутербродами. Другие — в ожидании благотворительного чая и плюшек. Многие не стоявшие в очереди удивляются: почему от одного заграждения к другому люди не идут спокойным шагом, а бегут? Провели бы несколько часов на затекающих и коченеющих ногах — тоже побежали бы. За пару минут до следующего «загона» согреться, конечно, не успеваешь. Но потом все равно бежишь. С надеждой. И верой. По-другому здесь нельзя.

Все равны или как?

Считается, что заболеть после многочасового стояния к святыне, равно как после купания в источнике или в проруби на Крещение, — нонсенс. Устроители акции «Дары Волхвов» в Москве свидетельствуют: за помощью к медикам обращались, как правило, паломники с обострениями хронических заболеваний. При чем тут холод? Но и стоять с ребенком промозглым январем я лично не стала бы.

 

В репортажах звучало: никаких VIP-пропусков (прекращение доступа к Дарам на целый час из-за приезда премьер-министра, вероятно, стоит воспринимать как данность) и льготных очередей. Только одна — общая! Тем не менее иной путь был. Для инвалидов первой группы (иногда — второй группы третьей степени). Для беременных. Для детей до трех (иногда до семи-восьми) лет. Вариации сочиняли на месте волонтеры и организаторы. По ситуации. В зависимости от напора страждущих. В соответствии со своими принципами и характером. Человеческий фактор, естественно, имел место. Один волонтер отвернулся — паломникипытаются договориться с другим.

— Девушка, я ветеран труда…

— В общую очередь. По Остоженке до конца — и налево.

— Нас с «Парка культуры» отправили сюда, сказали, с ребенком — без очереди…

— Здесь только до трех лет…

— Так что, нам теперь обратно ехать?

— Каждому нужно вежливо объяснить, что здесь прохода нет, но с неуравновешенными, конечно, сложно, — объясняет студентка Ветеринарной академии имени Скрябина, волонтер с четырехлетним стажем Александра. — Там, где не справляемся мы, выручают сотрудники Службы психологической помощи. Они умеют правильно общаться и с зарвавшимися молодыми людьми, и с больными стариками.

— А ветеранов войны пускаете? — жалостливо смотрит на организаторов согбенная бабуля.

— Нет…

 

Чем прошедшие самую страшную войну ХХ века хуже инвалидов, честно говоря, понять сложно. Как и ограничения по возрасту для детей. К вечеру 9 января «льготники» проводили уже в очереди по пять часов. Столько ни один родитель даже гулять с ребенком не станет. А здесь нужно было стоять. Местами — в такой же тесноте, как в часы пик в метро. И какая в этой ситуации разница, три года ребенку, пять или семь?!

— Специально с дачи приехали, — делится мама четверых детей Наташа. — Младшему Савве поставили «преддиабет» — последствие перенесенного вируса. Может развиться инсулиновая зависимость. Со средним, Афанасием, мы попали под машину молодой узбечки, когда переходили дорогу на зеленый свет. Все, чего удалось добиться — лишения ее прав на год. Первоначально вообще грозил только штраф в 500 рублей. А у Афанасия начались припадки, врачи выписали сильные препараты против эпилепсии. Третий сын, Арсений, много лет страдал от кашля. Всю аптеку перепили, ничего не помогало… Прошлым летом приложились к мощам Андрея Первозванного — осенью Афанасию и Арсению стало лучше. Не знаю, можно ли связывать эти два факта, но мы надеемся начудо… Извините, пойду чай возьму — у Саввы сахар в крови повышен, все время хочет пить. Несколько лет назад, к слову, мы поклонились мощам Спиридона Тримифунтского. Муж-генетик как раз сидел без работы и никак не мог устроиться. Ходил, ходил на собеседования. И потерял надежду. Но в тот день мы вышли из храма, не успели доехать до свекрови, как мужу позвонили и пригласили в хорошую компанию.

 

Армейская каша и козье молоко

— Вы попали в храм? А что там такое? — любопытствует мальчишка-срочник Чингиз из отряда спецназа ВВ МВД «Пересвет».

Военнослужащих выставили по обе стороны проезжей части. Чтобы не позволяли особо ушлым перебегать дорогу и вклиниваться посреди очереди. Пешеходные переходы контролировались бдительными полицейскими.

— Народ же безбашенный, — улыбается Чингиз. — Многие норовят проскочить между машинами: мол, ходили переодеваться, а до этого уже пять часов отстояли… Или: отстал от очереди, пустите к своим. Хитрецов много. А у нас приказ: никого не пускать. Одного пожалеешь — другие станут претензии предъявлять.

По всей длине очереди ограждения выставлены так, что прорваться сквозь них ни опоздавшим, ни потерявшимся не представляется возможным. Когда мои близкие приехали к Храму Христа Спасителя 7 января в шесть утра, никто этого еще не знал. Я должна была присоединиться к ним позже, оставив малыша с дедушкой. Опоздала на полчаса — в 8:40 сестра и мама вышли из храма. Я успела расстроиться. Но в следующую же минуту успокоила себя: такую очередь нужно отстоять самой. От и до. Без вариантов.

 

«Как говорит святое Евангелие, во время рождества Господа нашего Иисуса Христа в Вифлееме волхвы, пришедшие с Востока, принесли Божественному Младенцу драгоценные Дары: золото, ладан и смирну. Подарок был символичным: золото принесли Христу как Царю, ладан — как Богу, смирну же — как человеку, имеющему умереть и быть погребенному, поскольку смирна применялась в древности для бальзамирования… В 1470 году царица Мара перенесла Честные Дары из Константинополя в обитель преподобного Павла на Святой горе Афон… Одним из самых распространенных чудес является сильное благоухание, часто исходящее от святых Даров. Также известно много случаев исцеления от разных болезней, бесплодия и беснования».

Рождественским утром волонтеры раздавали листовки, доходчиво рассказывающие о Честных Дарах и призывающие жертвовать в монастырь Святого Павла на Афоне. Горячий чай с булочками и полевая кухня МЧС с чем-то «простым, армейским» появились позже. И каждый день на набережной устанавливали все новые и новые заграждения. Все дальше и дальше от храма…

7 января к святыне еще можно было приложиться традиционно — губами и челом. Через двое суток верующим уже рекомендовали дотрагиваться ладошкой. И толкали в спину, если кто-то пытался ослушаться организаторов. Наставление «Братья и сестры, крестимся и молимся заранее!» звучало беспрестанно. Поставить купленные свечи самому оказалось непосильной задачей — людская река несла к ковчежку мимо икон, свечи же надлежало отдать волонтерам, которые, уточнив: «За здравие или за упокой?», укладывали их на поднос.

 

— Когда врачи вынесли моему отцу смертельный приговор, он нашел в себе силы поехать в Ватопед (один из афонских монастырей, где хранятся честной пояс Пресвятой Богородицы, часть Животворящего Креста Господня и несколько чудотворных икон Божией Матери. — «Культура»), — лаконично повествует Андрей. — Спустя некоторое время рак был побежден. И отец снова отправился на Святую гору. Благодарить.

— А меня спасла верующая женщина, — рассказывает Иван, старший по смене второй казачьей учебной сотни, несущей вахту непосредственно у входа в храм. — У мамы молока было мало, и в украинской деревне не нашли ничего лучшего для трехмесячного ребенка, как козье молоко. Отравили, конечно. Оно ведь жирное. Взрослые схватили меня — и к знакомой бабушке. Та стала читать молитвы. Спасла. А через 18 лет я приехал к ней в гости и разглядел в хате образы Спасителя и Богородицы…

Уйти в монастырь

О здоровье себе и близким, о замужестве, даровании ребенка, о карьере и квартире… Ходили слухи, что за два дня до окончания акции в Москве люди проводили в очереди по 15 часов. А уж если мерзнуть — так за дело: просить Господа о самом сокровенном. И чтоб мечта непременно сбылась.

 

— Это свежая кровь, прикладывайтесь, — протягивает мне простенькую икону с надорванным изображением Богоматери под стеклом Татьяна, вышедшая из Собора с дочерью. — Мы беженцы из Узбекистана, второй год живем в Канаше. Себе просила духовности — хочу уйти в монастырь. Старшим детям — чтобы угол свой обрели. А малышей Господь не оставит. Когда-то он забрал у меня ребенка. Но, чтобы я продолжала жить, в 41 год послал сразу двух — сына и дочь. Теперь пятеро детей и две внучки. Обитаем в заброшенном доме. Я работаю техничкой в храме. Ничего! Самое большое чудо — что мы в России, и скоро, Бог даст, получим здесь паспорта. Вот только молодежь жалко. Спивается…

— Я ради дочки пришла, — открывает душу Татьяна Александровна, москвичка в двенадцатом поколении, предки которой ездили по Тверской на телеге. — Жизнь у нее не складывается. Стояла больше пяти часов. А к поясу Богородицы — почти двенадцать. Иконы в нашем доме были всегда. И в храм мы ходили. Дед, правда, перед смертью сказал бабушке: «Ты попа нашего не зови — он дармоед». А сам за стол никогда не садился не помолясь. Я же, будучи секретарем парторганизации, сына и дочь окрестила в Москве. Начальство пыталось обвинить меня в непристойном поведении. «А что тут такого? — просто спросила я. — Это русская традиция»…

Вот такой она и осталась главная русская традиция — верить.