Подписан новый закон о социальной защите инвалидов. О том, как он изменит жизнь людей с ограниченными возможностями, читателям портала «Милосердие. ru» рассказал директор департамента по делам инвалидов Минтруда России Григорий Лекарев.

В России насчитывается 12,8 миллиона инвалидов, это чуть менее 9 процентов от численности населения. За рубежом эта цифра также колеблется в районе 10 процентов населения, хотя в некоторых странах инвалидность имеют 20-25. Цифры зависят, в том числе, и от того, какие именно заболевания та или иная страна относит к инвалидности.

Инвалиды первой, самой тяжелой, группы в России составляют 12,8 процента от общей численности инвалидов, это около 1,66 миллиона человек. Вторая группа инвалидности самая многочисленная – 50 процентов, или около 6,4 миллиона человек. Третья группа инвалидности – 32,8 процента или 4,2 миллиона. Численность детей-инвалидов составляет 4,4% от общего числа инвалидов, это 0,58 миллиона.

Около 70 процентов граждан с инвалидностью, это россияне пенсионного возраста.

По экспертным оценкам, в России порядка 190 тысяч инвалидов по слуху, примерно 320 тысяч колясочников, около 240 тысяч людей с нарушениями зрения.

– Григорий Григорьевич, новый закон о внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ по вопросам социальной защиты инвалидов в связи с ратификацией Конвенции о правах инвалидов предполагает создание реестра инвалидов. Для чего нужен такой реестр?

– Россия ратифицировала в 2012 году Конвенцию ООН о защите прав инвалидов. В связи с этим 1 декабря этого года президент России подписал федеральный закон №419-ФЗ, который на системной основе вносит изменения в различные подзаконные акты и законы, связанные с вопросами социальной защиты инвалидов.
Согласно одной из норм нового федерального закона, учитывающего все требования ратификации, в России нужно будет создать и вести реестр инвалидов.

Сейчас нет единой базы данных об инвалидах, они разрознены, находятся в ведении разных ведомств. Так, к примеру, Пенсионный фонд ведет свой учет по мерам социальной поддержки граждан с той или иной группой инвалидности, свои базы данных есть в системе медико-социальной экспертизы, и у Фонда социального страхования. Новый реестр будет обобщать всю эту информацию. В нем будут учтены не только возраст и группа инвалидности, но и образовательный уровень человека, его жилищные условия, какими техническими средствами реабилитации он пользуется, какие были выданы и в какой срок, как реализовано трудоустройство этого человека, какое он получил образование.

Это важно для выработки государственной политики в отношении инвалидов: чтобы мы могли выяснить, каковы причины инвалидизации населения. Допустим, производственный травматизм – в каких сферах он наиболее выражен и почему, как идет реабилитационный процесс, и так далее. Или сколько у нас колясочников, которые живут на втором этаже и выше, и годами не могут выйти из квартиры, какие условия нужно создать для них. Реестр поможет ответить на все эти вопросы.
Оператором реестра назначен Минтруд России, он будет объединять все сведения. Реестр мы будем создавать весь 2015 год, чтобы к началу действия нового закона – к 1 января 2016 года – мы имели полную картину.

– Программа «Доступная среда», призванная создать максимально комфортные условия жизни для инвалидов, начала работать уже три года назад. Удалось ли подготовить почву для того, чтобы новый закон реально действовал, или еще много нужно сделать?

-В 2011-2012 годы шел методологический этап. Мы выяснили, что далеко не везде в регионах существуют однотипные подходы к формированию доступной среды для инвалидов. Где-то это первоочередная задача, где-то – нет. А ведь доступная среда – это значит комплексная доступность. Регион должен предпринимать усилия во многих сферах: это не только инфраструктура, но в том числе и образование, и транспорт, и спорт, и сфера информации, и связь. Также мероприятия должны быть нацелены не только на инвалидов-колясочников, но и инвалидов по слуху, по зрению, и так далее. Проектировать и реализовывать доступную среду они должны вместе с общественными организациями инвалидов – именно активисты общественных организаций должны выбрать наиболее значимые для инвалидов в этом плане объекты и услуги. Потом такие объекты паспортизируются и приспосабливаются.
В 2012 году была апробация методик, о которых я только что рассказал, в трех пилотных регионах – Татарстане, Саратовской и Тверской областях. Потом в 2013 году к программе «Доступная среда» подключилось 12 регионов, а в 2014 году в ней участвует уже 75 регионов.То есть первый год программа реализуется масштабно. Кстати, Республика Крым и город Севастополь уже участвуют в программе. В программе Крыма наряду с другими объектами заложена доступность пляжей.

Результаты реализации программ нужно оценивать не на глазок – видна или нет доступность среды, а комплексно – с точки зрения приспособления тех объектов, которые включены в программу. И здесь главное – чтобы сами инвалиды положительно оценили произошедшие изменения.

Еще одно из наших приоритетных направлений – безбарьерная школа. Ведь именно в школе формируется правильное отношение к инвалидам, а у особых детей – правильное общение с детьми без инвалидности. В этой программе участвует уже 82 региона. К 2016 году поставлена задача приспособить 20 процентов школ для нужд инвалидов. Инклюзивное направление мы считаем приоритетным, но и коррекционные школы мы не отменяем. Мы хотим, чтобы у ребенка в пограничной ситуации была возможность выбора – учиться в коррекционной школе, где созданы специальные условия, или в обычной.

За время реализации программы выросло и количество спортивных безбарьерных учреждений, сейчас они есть в 32 регионах. Мы финансируем экипировку, оснащение, подготовку тренеров. Я сам общался с этими преподавателями и считаю, что это направление перспективное и его нужно развивать.

– Но на практике мы видим, что не везде можно создать безбарьерную среду. Пандусы неудобные, или вообще не приспособлены для использования (железные рельсы иной раз так непродуманно и небрежно приспособлены к входу в то или иное здание, что скорее несут опасность, а не помогают), лифты на старых станциях метро невозможно сделать. Получается, такая «доступная» среда – недоступна. Как же можно будет использовать безбарьерную среду фактически?

– Если мы говорим о Москве, то столица не участвует в программе безбарьерной среды, но при этом она реализует свои собственные мероприятия. Замечу, что, к примеру, вот эти железные «рельсы», о которых вы говорите, съезды на ступенях переходов, – это не пандусы. Инвалидам по ним спускаться опасно. И мы это понимаем.

Какой может быть выход из сложившейся ситуации? Во-первых, все новое строительство (и мы уже идем по этому пути), еще на этапе проектирования должно задумываться с учетом нужд инвалидов. Технический регламент о безопасности зданий и сооружений содержит много норм, которые это обеспечивают. Во-вторых, это приспособление к нуждам инвалидов уже построенных объектов. Так, реализация госпрограммы «Доступная среда» предполагает, что выбираются наиболее значимые объекты с учетом мнений граждан с инвалидностью, которые затем приспосабливаются. Устанавливаются пандусы, рельефно-тактильные полосы, обеспечивается аудио- и видео-дублирование, и так далее.

Есть и такие места, которые в принципе невозможно приспособить. Сами архитекторы отмечают, что не все здания можно приспособить идеально для нужд людей с инвалидностью – иногда проще снести здание и построить заново. Но с памятником архитектуры или метрополитеном так не поступишь. Возьмем нашу станцию «Маяковская» для примера. Там скоростной эскалатор и глубина залегания большая, туда лифт уже не проведешь. В Барселоне, в частности, – мы изучали их опыт – станции неглубокие, и там сделаны лифты.

Поэтому когда в Татарстане отрабатывалось создание доступной среды на транспорте, принимались различные решения. К примеру, установлены пандусы, ведущие на станцию. Бывает так, что платформа не всегда совпадает с уровнем пола вагона. Причем один поезд совпадает, другой нет. Наши коллеги из Татарстана стали обучать машинистов останавливаться у специальной отметки, сделали и пандусы маленькие, чтобы инвалид мог войти в двери вагона. Сейчас новые станции метро строятся с учетом их доступности для инвалидов. Поэтому подземка частично доступна. Если этот вариант не подходит, то можно воспользоваться услугой социального такси или другим наземным транспортом.

Конечной точки в том, чтобы везде создать безбарьерную среду, я для себя не вижу. Это идеальный вариант, и над этим нужно будет постоянно работать. В законе заложены минимальные требования доступности: обеспечить инвалиду доступ к услуге. Если все здание мы приспособить не можем, то собственник здания должен обеспечить инвалиду доступность предоставляемой ему услуги – в конце концов, дистанционно, если это возможно.

Кстати, в Конвенции ООН о правах инвалидов отмечено, что должен быть сохранен и принцип разумности при обеспечении доступности среды. Все меры, направленные на инвалидов, не должны становиться несоразмерным бременем для общества или предпринимателей. То есть мы не должны зажимать и бизнес-сообщество, устанавливая им заведомо невыполнимые требования.

– Возьмем жилое пространство. Часто человек не может выйти годами на улицу. Скажем, если человек живет в пятиэтажке, что делать? Для них этот закон не будет полностью работать? Ни пандус, ни лифт в таком доме не сделать, и вручную вряд ли кто-то сможет постоянно спускать колясочника на улицу. Будут ли (наконец) решаться подобные ситуации?

– Эта проблема актуальна не только для нас, такие здания есть и за рубежом. У нас некоторые регионы решились на реализацию мероприятий по переселению инвалидов из подобных зданий. Так, например, в республике Татарстан комиссия Казани по предоставлению жилья принимает на учет инвалидов-колясочников, нуждающихся в таком переселении в жилой комплекс социального назначения для инвалидов-колясочников. Аналогичный опыт есть в республике Бурятия.

Либо нужно использовать переселение на первый этаж, хотя и первый этаж не всегда доступен, либо – это самое лучшее – подбирать другое жилье, если инвалид на это согласен и позволяют возможности субъекта. По экспертной оценке, всего колясочников 320 тысяч, после составления реестра получим более точную цифру. И мы хотим, чтобы в регионах сложилась практика переселения инвалидов, в том числе и с помощью программы «Доступная среда». Президент в своем Послании Федеральному Собранию отметил необходимость ее продления до 2020 года, и в ней мы это направление постараемся учесть.

Вместе с тем, нужно отметить, что переселение затрагивает множество вопросов. Во-первых, это семейный фактор, если инвалид живет в семье. Нужно учитывать мнения и нужды его близких. Во-вторых, материальная сторона. Не все региональные бюджеты, к сожалению, могут «потянуть» такую нагрузку. Поэтому нужно находить поэтапное решение этой проблемы.

– А как человек с инвалидностью должен будет добиться внесения его в программу переселения? Нужно подать заявление, куда-то обратиться?

– Практика в регионах складывается разная, возможности не одинаковые. Сейчас пока даже не у каждого субъекта есть информация о том, сколько и каких именно инвалидов на их территории проживает. В большинстве случаев специализированные жилые помещения предоставляются по договору найма для временного проживания. Для этого необходимо по месту жительства встать на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях. Решение о принятии на учет и о предоставлении такого жилого помещения принимает комиссия, созданная при региональном министерстве социальной защиты.

– Как можно будет на практике добиться того, чтобы закон работал? Вот снова конкретный пример: жилой высотный дом в московском районе Митино в Ангеловом переулке, где есть два пассажирских лифта и один грузовой. Удивительно, но грузовой лифт можно вызвать только со второго этажа – то есть, допустим, инвалид – или мама с коляской, или житель дома с чемоданами – должен каким-то образом попасть на второй этаж, а уже там воспользоваться грузовым лифтом. Все жалобы жильцов возвращаются с отписками и отказами. Что должен делать житель с инвалидностью? Как ему потребовать соблюдения закона? Не будет ли новый Закон о доступной среде наталкиваться на такие местные решения ЖЭКов, районных управ и прочих структур?

– Антидискриминационное законодательство по признаку инвалидности в РФ пока не очень развито. Хотя есть прецеденты судебного разбирательства, и суды обычно занимают сторону инвалида. Вспомним нашумевшие случаи отказа пустить на борт самолета, отказа в регистрации на рейс. Суды в итоге обязывали авиационные компании изменить свои правила, и эта судебная практика нашла отражение в Воздушном кодексе.

Новый закон закладывает фундаментальную норму о недискриминации в России граждан по признаку инвалидности. Любой отказ человеку с инвалидностью в обеспечении какой-то услуги или приспособления трактуется как дискриминация.

На каждую жизненную ситуацию мы прописать закон не можем. Помните вопиющий случай, когда детей с аутизмом не пустили в дельфинарий? Мы не можем зафиксировать в законе: «всегда пускать детей с инвалидностью в дельфинарии». Но норма сама по себе обеспечивает защиту прав таких граждан. В данном случае это реальный факт дискриминации, прямая дискриминация. В вашем примере – также. Такие случаи должны в судебном порядке получать прецедентные решения, чтобы в дальнейшем было ясно, что подобное действие незаконно, и может быть обжаловано в суде. Когда инвалиды начнут занимать более активную позицию, не отмалчиваться, а отстаивать свои права, процесс формирования доступности среды будет идти быстрее.

– Давайте поговорим о доступности транспорта, которая по новому закону также должна быть обеспечена. Возьмем РЖД – требуются, наверное, другие вагоны? И здоровым-то пассажирам в них тесновато и не всегда комфортно, а как ими пользоваться людям с инвалидностью?

– Мы закладываем посыл, что доступная среда должна быть удобна для всех. Важен принцип универсального дизайна и удобства пользования для всех. Тот же пандус в казанском метро, о котором я говорил, – им ведь пользуются не только колясочники, он удобен и для других пассажиров. Я сам шел по нему: да, путь чуть длиннее, чем по ступенькам, но мне комфортнее. По нему же спускались и мамы с колясками, и пассажиры с тележками или чемоданом. Этот принцип универсальности удобства работает на практике. Понятные крупные указатели – тоже требование доступности среды – должны быть удобны для всех.

Что касается транспорта, то принятый закон предполагает обустройство среды на разных видах транспорта: автомобильном, железнодорожном, городском наземном, и водном для людей с разными формами инвалидности: для инвалидов по слуху, зрению, колясочников, и так далее.

За основу были взяты уже внесенные в ходе подготовки к Паралимпиаде изменения в Воздушный кодекс. Скажем, на железнодорожном транспорте нужно оказать содействие в посадке и высадке пассажира, на всем пути следования. По некоторым направлениям уже курсируют поезда, где есть вагон для инвалидов: там другая ширина проемов, санузлов. Таких поездов мало – они есть не на всех направлениях.

Поэтому мы считаем, что в промышленной политике должен внедряться принцип универсального дизайна как в производстве транспортных средств, так и в целом товаров для населения. Это должно быть заложено изначально. Вагоны, самолеты, бытовые приборы нужно сразу производить с внедренными решениями. Это ведь выгоднее и удобнее! Скажем, если при проектировании здания изначально заложить обеспечение доступности среды, удорожание проекта будет не более 1,5 процента, то есть в рамках погрешности строительной сметы. И практика показывает, что заранее предусмотренные решения обходятся дешевле, чем переделывание уже готового.

– Наверное, придется ждать несколько лет, чтобы появились такие вагоны? Все-таки они должны быть, я думаю, в каждом поезде.

– Да, в каждом поезде и каждом вагоне можно предусмотреть эти условия. В истории нашей страны был период, когда инклюзия – включение инвалида в общую жизнь – приоритетом не была. Наоборот, их хотели как-то отделить от общества, создавали специальные предприятия… Сейчас вектор изменился, и мы должны перестроить различные сферы жизни, в том числе и промышленность, и градостроительную политику, приблизив их к требованиям и нуждам инвалидов. Все это происходит постепенно. Вот, скажем, обновляется подвижной состав РЖД – значит, нужно включать в закупки преимущественно – а, может, и исключительно! – уже новые вагоны, приспособленные для инвалидов в том числе. И так далее. Нужно сразу вносить изменения в проекты, те же лифты – уже сразу нужно производить широкие, со шрифтом Брайля и аудиоинформированием. От старого нужно уходить. Но, подчеркну, это вопрос времени.

– Существует сообщество «Народная экспертиза», которое в том числе обследует окружающую среду, улицы и здания на предмет доступности. Фотографируют недоработки или нарушения. Допустим, зацементированные в асфальт низкие «заборчики» при входе в здание. Вроде бы против проезда машин, а на деле они не дают проехать и колясочнику, да и незрячему человеку тоже не видны. Будут ли проходить подобные проверки доступности среды со стороны ведомств, готовы ли вы к сотрудничеству с волонтерскими структурами в этом вопросе?

– Я считаю, что это очень полезная социальная инициатива, волонтеры обращались к нам с такими предложениями. Мы не можем давать им указания, но саму идею поддерживаем. Действительно, не все руководители предприятий смотрят на окружающую среду глазами инвалидов. Это происходит не со зла, они просто не думают об этой проблеме.

Отсюда возникают барьеры – во всех смыслах. Устранять их нужно вместе. Мы сейчас думаем о наделении субъектов прямыми функциями контроля над формированием доступности среды на местах. Но некоторые регионы уже и сами работают в этом направлении, без такой федеральной нормы. Они сформировали права органов соцзащиты – и те на местах даже накладывают штрафы на предприятия и организации, где нормы доступной среды нарушены. К сожалению, пока это не сильно распространено, но Минтруд будет работать в этом направлении.

Разработали мы и систему паспортизации – зданий, сооружений – и она активно работает в рамках программы «Доступная среда».

Еще одно полезное направление, оно пока в проработке – добровольная сертификация предприятий, зданий, офисов на предмет соответствия принципам доступной среды. У отелей, к примеру, есть звездность, у ресторанов – мишленовские звезды. Мы хотели бы, чтобы такая система сформировалась и для организаций, которые предоставляют услуги населению. Что такое доступность, кто это может оценить? Ведь иногда эксперт не очень в этой теме разбирается и появляется вкусовщина, хотя есть четкие нормы и требования.
Поэтому нам кажется, что должна быть единая система оценок. Скажем, чтобы после обследования конкретного учреждения было ясно: здесь сформированы условия доступности среды для слепых и глухих, а для колясочников их нет. И выдавались бы определенные знаки соответствия. Это касается частного сектора, потому что в государственных органах, как я уже отметил, мы прописали требования паспортизации и карты доступности.

Обязать к этому частников мы не можем, хотя закон говорит о том, что условия доступности должны формироваться, и точка. Мы очень хотим, чтобы это стало правилом хорошего тона, культурой ведения дел, чтобы для самого бизнеса забота о доступности среды стала вопросом престижа.

– Вы говорили о карте доступности объектов. Как ею пользоваться, где человек с инвалидностью может ее увидеть?

– Человек с инвалидностью должен иметь информацию, насколько доступно для него место, которое он намерен посетить. Еще важно сравнить регионы – кто лидер, кто аутсайдер по доступности. Поэтому регионы сами наносят свои объекты на карту доступности, которую можно увидеть на сайте программы «Доступная среда» – Жить вместе.руhttp://zhit-vmeste.ru/

На карте – вся Россия. Можно открыть субъект федерации, расширить карту и рассмотреть каждый объект: доступен ли он полностью, частично или условно доступен (то есть тут вы получите услугу, но не будет удобен доступ в здание). Мы хотим также заложить в карту возможность критических замечаний от граждан, чтобы они делились мнениями, помогали повышать уровень доступности и отмечали недостатки.

– Закон предполагает обеспечение для человека с инвалидностью сопровождения его персоналом учреждений, оснащение организаций и их документации шрифтом Брайля, допуск в здания собаки-проводника – как это будет осуществляться на практике? Нужно ли будет гражданину подавать некую заявку, что ему нужна та или иная услуга?

– В некоторых случаях это будет необходимо, иногда – нет. Закон написан технологично: мы прописали, в каком порядке что делается, относя эти полномочия к соответствующему федеральному органу. 2015 год мы потратим на то, чтобы разработать подзаконные акты для этого закона: нужно ли (и куда) писать заявления, можно ли будет подать заявку в электронном виде, в какие сроки будет оказана услуга.

Скажем, уместно, если человек, собирающийся воспользоваться железнодорожным транспортом, заранее известит администрацию вокзала о том, что ему понадобится помощник, возможно, проинформирует, что с ним будет собака-поводырь, и так далее.
А Минтранс должен прописать это в своих правилах, и иметь таких специалистов. В аэропортах это уже реализуется. Опыт Сочи и зарубежный опыт показывает, что это возможно. Если вы приехали без предупреждения, услуга, конечно, тоже должна быть оказана, инвалиду помогут, но надо понимать, что неразумно требовать ее исполнения внезапно, ведь нужные специалисты могут быть заняты.

– Новый закон также предполагает, что чиновники и сотрудники правоохранительных органов должны владеть навыками жестового языка. Кто и где их будет обучать?

– Речь идет не о владении этими навыками в совершенстве, мы говорим о базовых знаниях. Имеются в виду те сотрудники, которые в силу своих должностных обязанностей контактируют с людьми. Например, возникла некая угроза безопасности. Сотрудник должен сообщить населению об угрозе, как себя вести, где безопасное место и так далее.

В том числе и инвалиду по слуху – а как ему сообщить? Значит, нужно обладать этими навыками. Это несложно, это обычный инструктаж. За рубежом даже стюардессы владеют этими навыками. Знают этот язык и сотрудники спасательных служб, чтобы ориентировать людей, в том числе инвалидностью, в экстренных ситуациях.

МВД с нами согласилось и согласовало этот пункт закона. В дальнейшем будет решено, какие именно сотрудники должны владеть этими знаниями и как их будут обучать – это уже будет согласовываться с Минобрнауки. Должен быть человекоориентированный сервис – этим пронизана вся логика закона.

– Впервые в законе звучит термин «абилитация». Как это будет работать, что предусмотрено для достижения этого?

– Это насущная потребность людей с инвалидностью. Реабилитация – это восстановление утраченного, а абилитация – это наделение способностями, которых раньше не было. Актуально это больше для детей: допустим, ребенок никогда не ходил и нужно сформировать эту функцию. Абилитационные мероприятия имеют свою специфику, мы пока лишь закладываем в законе само понятие – в Конвенции о правах инвалидов абилитация упоминается наряду с реабилитацией. В 2015 году будем подробно уже прописывать сами мероприятия. В частности, планируется изменить форму программы реабилитации, включив туда раздел по абилитационным мероприятиям.

– Как по новому закону будет строиться помощь инвалиду в устройстве на работу? Не секрет, что это довольно сложно для людей с инвалидностью.

– Работа для инвалида – это даже больше, чем просто работа. Это наделение человека самостоятельностью и независимостью от тех выплат, льгот, от которых он сейчас часто зависит полностью. Это не значит, что если человек трудоустроен, ему отменят пособия. Нет, этого не будет. Мы хотим включать инвалидов в общий рынок труда. Мы приняли уже несколько норм. Например, расширены требования по квотированию – и если раньше это распространялось на организации численностью свыше 100 человек, то теперь квота снижена до предприятий с коллективами от 35 человек. Квота имеет «вилку» от 2 до 4 процентов. Это было многими воспринято положительно. Органы занятости подбирают подходящую работу и могут также обучать человека новой профессии при необходимости.

У нас есть и традиционные специализированные предприятия, где трудятся инвалиды. Но основной вектор сейчас направлен на инклюзию, и это не только требование Конвенции, но и желания самих инвалидов, которые хотят быть востребованы обычными работодателями.

Кроме того создаются специальные рабочие места для инвалидов. Мы разрабатывали основные требования к таким местам. То есть у работодателя появились конкретные ориентиры, как создать такое рабочее место. Отдельно для инвалидов по зрению, слуху, слепоглухих, инвалидов, использующих кресло-коляску.

Так, например, для инвалидов по зрению может предусматриваться оснащение специального рабочего места видеоувеличителями, лупами, оснащение специальным компьютерным оборудованием и оргтехникой с возможностью использования крупного рельефно-контрастного шрифта и шрифта Брайля (дисплей Брайля и клавиатура Брайля).

Для инвалидов по слуху может предусматриваться оснащение звукоусиливающей аппаратурой, визуальными индикаторами, преобразующими звуковые сигналы в световые, речевые сигналы в текстовую бегущую строку, и так далее. Конкретный набор приспособлений зависит от выполняемых инвалидом трудовых функций.

Чтобы создать рабочее место индивидуально для конкретного инвалида, работодатель анализирует потребность в оснащении специального рабочего места, а затем формирует и реализует перечень мероприятий по оснащению этого места.

Важен и еще один момент – как воспринимает коллектив такого сотрудника. Не все инвалиды легко адаптируются в коллективе. И наша задача – распространять и расширять тот опыт, который многие общественные организации реализуют по общению с работодателями и сопровождению инвалидов при их трудоустройстве.

В рамках Госпрограммы «Доступная среда» мы оказываем поддержку программ общественных организаций инвалидов, и уже не первый год общественная организация «Перспектива» реализует мероприятия по трудоустройству инвалидов. Прежде всего определяется уровень знаний конкретного инвалида и возможность его трудоустройства, далее оказывается помощь в составлении резюме и его рассылки.

При необходимости оказывается помощь в прохождении собеседования, а при последующем трудоустройстве сопровождение до места работы и обратно. Также, может быть оказано содействие по адаптации инвалида в новом для него коллективе. Часто коллеги интересуются, как именно обратиться к инвалиду для того, чтобы привлечь его внимание, как вести себя в его присутствии и так далее.

– Изменятся ли условия подтверждения инвалидности, группы инвалидности?

– Система медико-социальной экспертизы действительно не идеальна. Мы разработали новые классификации и критерии при прохождении медико-социальной экспертизы.

Соответствующий приказ Минтруда уже опубликован в «Российской газете», и вступил с силу. Мы подробно прописали перечень заболеваний, травм и дефектов, которые приводят к той или иной степени выраженности нарушенных функций. Отмечу, что такой приказ выпускается впервые. Раньше решение принималось в большей части субъективно, на усмотрение врачей-экспертов. К чему это приводит? К тому, что по одним и тем же состояниям здоровья могли приниматься разные решения, и люди не понимают, почему это происходит. А врачи-эксперты, бывает, трактуют по-своему – у них ведь различный опыт, навыки.

Теперь будет единый документ, созданный на основе уже сложившейся практики, на который они смогут опираться. Эта работа была проведена в связке с общественными организациями инвалидов и пациентскими организациями, совместно будет организован мониторинг применения нового приказа. Если увидим какие-то перекосы, будем оперативно вносить изменения в документ. Каких-либо изменений в выплатах и льготах не предполагается, это и не входило в наши планы. Основной задачей было прописать принципы освидетельствования объективно и понятно, как для экспертов, так и для самого человека.

Что касается освидетельствования частных случаев. Во-первых, ампутации: у нас уже есть перечень заболеваний, травм и дефектов, при которых инвалидность может быть установлена бессрочно. В том числе это могут быть и ампутации. Да, утраченная конечность не вырастет – повторное освидетельствование не нужно, и не стоит человека отправлять на проверки. Это в случае стабильного состояния. Но нужно помнить и о тех вариантах, когда ампутация – следствие тяжелых заболеваний, которые имеют системный характер и, заболевание, возможно, продолжает развиваться.

Допустим, сахарный диабет, непроходимость сосудов – тогда врач устанавливает группу на год и назначает переосвидетельствование через год. Возможно, заболевание прогрессирует и через год этому пациенту понадобится не только протез, но и еще какие то технические средства реабилитации.

Или – ампутация сразу после травмы, когда состояние пациента еще не стабильно. Эксперты часто в этой ситуации поставят более тяжелую группу, чтобы поддержать в большем объеме в сложный адаптационный период: возможно, человек потерял работу, нужна финансовая поддержка. Но через год или два могут быть какие-то изменения, человек, возможно, адаптируется. Он уже привык к протезу, нашел работу, нужда в таком объеме социальной поддержки отпала и тогда группа может быть понижена. То есть не нужно воспринимать переосвидетельствование как проверку, не отросло ли что-то.

Или, допустим, детская онкология: установлен пятилетний период с момента первой полной ремиссии. Ребенку сразу дается инвалидность, и предполагается, что если после лечения достигнута стойкая пятилетняя ремиссия, инвалидность может быть снята. По мнению специалистов-онкологов, именно пятилетний срок стойкой ремиссии вселяет уверенность в положительном эффекте от лечения. А чаще чем раз в пять лет проверять состояние такого ребенка не нужно.

Источник: “Милосердие.ru”