По мнению общественников, школы для детей с ограниченными возможностями нельзя сравнивать с учебными заведениями для здоровых детей. В связи с большим количеством обращений от директоров специализированных школ, интернатов и детсадов члены Общественной палаты Диана Гурцкая и Роман Дощинский направили письмо (есть в распоряжении «Известий») председателю правительства России Дмитрию Медведеву с просьбой разработать специальные подходы для определения статуса коррекционных заведений, а также федеральный стандарт для аккредитации коррекционных школ.

Члены ОП отмечают, что сейчас фактически происходит ликвидация системы специализированного коррекционного образования для детей с ограниченными возможностями здоровья. Это во многом связано с тем, что в нашей стране действует единый стандарт оценки эффективности работы образовательных учреждений и специализированные коррекционные учреждения зачастую не могут пройти государственную аккредитацию по этому стандарту.

Чтобы пройти эту процедуру, школа должна показать необходимый «уровень образовательных достижений», который складывается из годовых оценок учеников, участия в различных олимпиадах и спортивных соревнованиях. Разумеется, дети с ограниченными возможностями здоровья не могут демонстрировать такие же результаты, как здоровые дети.

«В итоге в погоне за формальными показателями многие коррекционные учреждения вынуждены менять направление образовательной деятельности и нацеливаться на более «сильную» и «доступную аудиторию». Они меняют организационно-правовой статус путем «слияния», «оптимизации», «переподчинения». Таким образом, фактически отказ в образовании получают самые уязвимые категории детей-инвалидов», — говорится в обращении к премьер-министру.

— Я всегда поддерживала инклюзивное образование (обучение детей с особыми потребностями в общеобразовательных школах), однако это никому не дает права закрывать коррекционные школы, — отмечает член ОП Диана Гурцкая. — Почему-то сейчас, к примеру, требования к ЕГЭ для детей с ограниченными возможностями такие же, как для обычных. Я считаю, что это несправедливо. Если мы говорим о равных возможностях и хотим, чтобы они сдавали экзамен наравне с обычными детьми, им нужна та или иная спецшкола, которая сможет их должным образом подготовить. А если открывается коррекционный класс, в нем должен быть не один пандус, а обязательно спецпедагог и всё техническое оснащение: одно — для слабовидящих и совсем другое — для глухих. Ведь есть категории детей, которые без таких школ просто не могут жить.

Также, по ее словам, во многих регионах, где закрываются коррекционные школы, дети переводятся на домашнее обучение и тем самым изолируются от общества, к тому же многие родители работают и физически не могут заменить детям школу.

Второй автор письма — член комиссии по развитию науки и образования ОП, учитель русского языка и литературы Роман Дощинский отметил, что сегодня, по официальным данным Минобразования, из 30 млн детей, проживающих в России, 1,006 млн нуждаются в коррекционной помощи. А по данным ЮНЕСКО, таких детей в нашей стране и вовсе от 2,5 млн до 3,5 млн.

— Мест в коррекционных учреждениях еще до начала процесса массового закрытия было порядка 500 тыс. Таким образом, даже при сегодняшнем раскладе большая часть детей лишена коррекционной помощи, — отмечает Дощинский.

По официальным данным Министерства образования, в 2000 году в России было 1967 таких учреждений, а к 2006 году их осталось 1810.

— Тенденция к закрытию коррекционных школ неутешительна, поскольку многие дети-инвалиды теперь проводят всё время дома с родителями, бабушками, а не со своими сверстниками. С другой стороны, новый закон об образовании фактически провозглашает идею инклюзивного обучения. И многие родители, конечно же, хотят, чтобы их ребенок учился в массовой школе среди здоровых ребят. Но умные родители понимают, что ему всё-таки лучше в своей среде. Пусть она будет менее развивающая, но зато и менее травматичная для его психики. Мы прекрасно понимаем, как трудно в массовой школе ребенку-колясочнику, — говорит Роман Дощинский.

Общественники также отметили, что проблема изменения статуса детских образовательных коррекционных заведений поднималась на встрече президента РФ с членами Общественной палаты 9 июля 2014 года. Глава государства отмечал, что нужно продумать, «как обеспечить безопасность учреждений подобного рода и выстроить определенную систему защиты от перевода из одной категории в другую».

Члены Общественной палаты готовы участвовать в разработке стандарта для коррекционных школ. Осенью они планируют провести по этой теме общественные слушания.

Депутат Госдумы, первый зампредседателя комитета по образованию Олег Смолин отметил, что на президентской комиссии по делам инвалидов специально обсуждался вопрос о массовом закрытии коррекционных школ и детских садов.

— Когда принимался закон об образовании, мы предупреждали о такой угрозе, в основе которой лежат три основные причины. Во-первых, из нового закона об образовании исчез особый тип «коррекционные образовательные учреждения», хотя Минобразования объяснило, что это не означает, что должны исчезнуть сами школы. Во-вторых, российская школа практически целиком отдана в ведение субъектов РФ, поэтому каждый из них обращается с коррекционными школами по-своему усмотрению, — отметил депутат.

Третья причина, которую назвал законодатель, заключается в том, что курс на развитие инклюзивного образования во многих регионах истолковывается так, что коррекционные школы необходимо расформировать, а детей переводить в обычные. И зачастую о создании для них специальных условий никто не заботится. В итоге получается не инклюзия, а настоящая профанация.

— У нас есть реальные шансы поправить закон об образовании. Жаль, что за это время в российском образовании уже наломали немало дров. Также нужно обеспечить, чтобы стандарт позволял учиться и в коррекционных школах, и в инклюзивных — на усмотрение родителей. На самом деле роль коррекционных школ в условиях развития инклюзивного образования никак не исчезает. Напротив, они должны превратиться в ресурсные центры, чтобы помогать учителям инклюзивных школ осваивать методики работы с такими детьми,  — заключил Олег Смолин.