Паралимпийские игры – международные спортивные соревнования инвалидов – называют еще состязаниями для людей с ограниченными возможностями. Но на самом деле те, кто со всего мира приезжает на эти игры, демонстрируют неограниченные возможности силы духа, – в этом уверен Михаил Оюн, член сборной России по стрельбе из классического лука.

Из Лондона, с Паралимпиады 2012 года, он привез в Туву две медали: командную золотую и личную – бронзовую. А еще – уверенность в том, что главная победа человека – это победа над самим собой. Сегодня стрелы Заслуженного мастера спорта России летят в мишени на тренировочной поляне в селе Дурген. А вместе с ними – и стрелы его учеников. Эта поляна – для Михаила Оюна – судьбоносная. Здесь в тринадцать лет он впервые взял в руки учебный лук, отсюда уходил в трудные годы жизни и снова возвращался, чтобы натянуть тетиву лука и попасть в цель.

 

_{Если хочешь стрелять – беги}

 

– Михаил Кара-оолович, почему из всех видов спорта вы выбрали именно стрельбу из лука?

– Не то, чтобы я специально выбирал, просто у нас в селе Дурген Тандинского района секция стрельбы из лука была единственной постоянно работающей. Были еще секции борьбы, бокса, но они то открывались, то закрывались: не было постоянных руководителей.

А в секции стрельбы из лука постоянно работали знаменитые в Туве в этом виде спорта супруги Евгений Викторович и Раиса Сергеевна Тутатчиковы. Они – настоящая живая легенда лучников: начали тренировать детей еще до моего рождения, и занимаются этим до сих пор. В Тандинский район они перебрались из Тоджинского, где оба сначала увлеклись стрельбой из лука, а потом и сами стали преподавателями.

Я родился в Кызыле 17 мая 1980 года, а в Дурген мы переехали, когда сюда направили моих родителей, тогда молодых специалистов. Отец – Кара-оол Хаянович – работал зоотехником, главным ветеринарным врачом, мама Алеся Кызыл-ооловна – учителем математики, информатики и одновременно завучем в Бай-Хаакской средней школе. Отец был хорошим специалистом, поэтому из-за его переводов наша семья постоянно переезжала. Мерген, средний брат, родился в Дургене, младший братишка Амир – в селе Хадын, когда отца направили в Пий-Хемский район для борьбы с массовым бруцеллезом. Шустрые оба были, особенно Мерген.

А я до тринадцати лет домоседом был. Не хулиганил, на улицах не пропадал, но родители беспокоились, что постоянно сижу дома. Они посовещались между собой и отправили меня на занятия в секцию. Пошел охотно, потому что многие из нашей школы тоже там занимались, в том числе, и Олеся, моя будущая жена. Только она из секции ушла через полгода занятий, девочки из нашей школы тогда все ушли.

Пришел, и Раиса Сергеевна сразу же сказала: «Если хочешь стрелять – беги». Хотела посмотреть общую физическую подготовку. Бегать я еще с детского сада привык, отец меня с братишками с малолетства к здоровому образу жизни приучал. Так что несколько кругов пробежал легко, Раиса Сергеевна это отметила и сказала: «Приходи заниматься». Тогда было три группы – старшая, младшая и начинающих. Меня определили в группу начинающих.

Стрелять начал не сразу: месяц только тетиву учился тянуть. А в это время сверстники, которые пришли в секцию чуть раньше меня, уже стреляли из профессиональных луков для взрослых. Так стало досадно, и одновременно азарт разобрал: надо их догнать, во что бы то ни стало! Мои одноклассники Женя Рябов, Айдын Ооржак, Руслан Сумбаа, Леонид Оюн подавали надежды, раньше меня кандидатами в мастера спорта стали. Женя хорошие результаты показывал, в шестнадцать лет бронзовым призером России был.

После девятого класса мы впятером в республиканское училище олимпийского резерва поступили. А потом пути разошлись. Руслан после армии стал работать по специальности, далекой от спорта. Айдын одно время был тренером, потом переквалифицировался, стал строителем. Женя работал учителем, сейчас тоже уже вне спорта.

 

_{Пропавший брат}

 

– Ваши младшие братья тоже увлеклись стрельбой из лука?

– Нет, братишки мои стрельбой из лука не увлеклись, но постоянно чем-то занимались – волейболом, баскетболом. Оба активные с детства. Мерген после школы сразу в армию ушел. Служить его отправили в таежную глушь: поселок Кедровый – Емельяновский район, Красноярский край.

В 2000 году мы его проводили, а 24 мая 2002 года нам позвонили из его военной части и сообщили о том, что Мерген Кара-оолович Оюн пропал, возможно, дезертировал: вышел утром из казармы, и нет его. Отец, мама и я на следующий день выехали туда, общались с командованием части, сами вели поиски. Но мы ничего не добились. Никто ничего не знает, человек исчез, будто в воздухе растворился.

Зачем брату нужно было дезертировать, если ему до конца срока службы четыре месяца оставалось? Он был командиром отделения, у командования на хорошем счету, маме даже показали огород возле части, который по инициативе Мергена посадили и содержали солдаты, и у них всегда были свежие овощи.

Родители даже обращались в программу «Жди меня» на Первом канале. Ездили в Москву на передачу, рассказывали о Мергене, показывали его фотографию. Мама была в Государственной Думе, в Комитете солдатских матерей России. С помощью его сотрудников зарегистрировала в Туве республиканское отделение. К тому времени родители уже давно жили в Кызыле, у мамы был кабинет в гостинице «Кызыл», куда обращались родные солдат. До 2008 года она была председателем комитета: помогала родителям солдат из Тувы, следила за тем, чтобы наши парни служили спокойно и возвращались домой.

– За одиннадцать лет поисков появилась новая информация о Мергене?

– Кроме того, что мы знали – нет. Но мы не прекращаем поиски. Верим, что он жив. Несколько лет назад с Кавказа вернулся домой наш земляк из Тандинского района, который тоже пропал во время срочной службы. Мама с его родителями ездила его забирать. Человек появился спустя одиннадцать лет после того, как его объявили пропавшим. Был в плену, потом долгое время работал на кого-то. Может, и Мерген так же. Мы до сих пор его ждем и надеемся.

 

_{Чемпионы из подвала}

 

– Кто ваш главный спортивный наставник?

– Их трое: Евгений Викторович и Раиса Сергеевна Тутатчиковы, их дочь Елена Евгеньевна Достай. Обучение начал с РаисойСергеевной, дальше мастерство стал нарабатывать с Евгением Викторовичем, а с Еленой Евгеньевной часто советовался по тактике стрельбы, у нее был огромный опыт: когда только начал заниматься в секции, она уже была чемпионкой Европы и мира.

Очень мне от них доставалось вначале! Ругали, воспитывали, за непослушание отчитывали, если ленился, пропускал занятия. Сразу к родителям шли: куда пропал, почему не приходит на занятия.

Учили меня главному в любом виде спорта – дисциплине. От них я усвоил: прежде всего, надо уметь перебороть себя, свою лень, нежелание работать или же страх и волнение на соревнованиях. И что надо добиваться цели, несмотря на возникающие препятствия.

Когда учился в Кызыле в училище олимпийского резерва, Евгений Викторович нашел для нас помещение, где мы смогли стрелять из луков. Раньше, до переезда в здание бывшего машиностроительного завода, училище находилось в учебном корпусе профтехучилища № 1. Стрелять было негде – своей тренировочной базы у училища не было и до сих пор нет. Евгений Викторович договорился с директором кызыльской школы №3 Владимиром Виденкиным, и тот пустил нас в школьный подвал. Большое помещение, хорошее – 60 метров в длину.

Мы там с однокурсниками убрали весь хлам, четыре грузовика мусора вывезли, оборудовали подвал под стрельбище: поставили щиты с мишенями, дверь с надежным замком. Там и занимались, дети из третьей школы тоже туда ходили.

Из этого подвала, между прочим, выросли два чемпиона Европы и мира, бывшие ученики школы №3 – Сонамаа Куулар и Артыш Чульдум. Но после смерти Виденкина в школе были уже другие директора, и подвал для лучников закрылся. Сегодня они тренируются в спортзале «Автомобилист».

 

_{Чего-то в жизни не хватает}

 

– Перерывы в спортивной карьере были?

– Был долгий перерыв. Пять лет не занимался: с 2003 до 2008 год. После училища олимпийского резерва, где получил диплом тренера-преподавателя, поступил в Кызылский филиал Современной гуманитарной академии, окончил ее в 2003 году, специальность – юриспруденция. Хотел получить «серьезную» профессию. Но работать по ней так и не стал.

Когда получил диплом, пытался устроиться в Кызыле. Оставлял резюме в разных организациях, бегал потом, спрашивал, но никто даже не позвонил. Тогда, как, впрочем, и сейчас, было сложно устроиться: никому не был нужен вчерашний выпускник без стажа работы.

А у меня уже семья была – жена Олеся и дочка Дан-Хаяа. С Олесей мы учились в параллельных классах, потом вместе в Кызыл уехали поступать – только я в училище, на тренера, а она – в Кызылский техникум экономики и права, на специалиста банковского дела.

Но встречаться начали уже позже, когда вернулись в Дурген. Потом вместе в Кызыл переехали, тут жилье снимали. Дан-Хаяа мы тогда только в садик устроили, она совсем маленькая была. Так что я стал устраиваться, куда только можно было. И охранником работал, и сторожем, и таксистом.

Для нас с Олесей это были самые тяжелые годы. В 2007 переехали с ней и дочкой в село Балгазын, я в школу учителем физкультуры устроился, жизнь стала понемногу налаживаться.

– А как вернулись в спорт?

– С годами стал все острее чувствовать, что чего-то в жизни не хватает. В 2008 решил сам в Балгазыне секцию открыть, детей учить. Обратился к Евгению Викторовичу Тутатчикову, он, как всегда, помог – дал пять луков, стрелы, мы с мальчишками щиты сделали.

Набрал группу. Кто-то приходил и уходил, а постоянных учеников было шестеро. Дочка Дан-Хаяа сначала наблюдала за нами на тренировках, а потом сама взяла лук. И сам снова тренироваться стал под наблюдением Евгения Викторовича. Постепенно начал снова выезжать на соревнования.

– Как обычно выглядят тренировки спортсменов-лучников?

– Каждая тренировка обычно длится по три или четыре часа, перед стрельбой, как в любом виде спорта, вначале надо разогреться: бег, отжимания, простая разминка всех частей тела. Руки и плечи размять обязательно, если их перед основной тренировкой не разогреть упражнениями, можно повредить мышцы или связки.

Чтобы просто в форме быть, за тренировку надо выстрелить по мишени не меньше ста раз. А перед соревнованиями у нас всегда настрел идет – за тренировку уже 250 или 300 раз выстрелить надо. Перед чемпионатами Европы и мира на нашей спортивной поляне в Дургене с утра до вечера нахожусь. Занимаюсь с Евгением Викторовичем, который до сих пор, если пропадаю, звонит и очень строго напоминает, чтобы вышел на тренировку.

– Как случилось, что вы начинали как обычный спортсмен, но затем перешли в паралимпийский спорт?

– Получил инвалидность. Это в 2009 году было: автомобильная авария. Перелом правой ноги, операция, после которой – укорочение. Потом год целый учился заново ходить, разрабатывал ногу. Сейчас свыкся, только бегать трудно, а когда хожу, нога и спина побаливают, и все. В остальном в моей жизни все так же. Часто участвую в сборах и соревнованиях вместе со здоровыми спортсменами.

В стрельбе из лука между нашими выступлениями большой разницы нет: те же мишени, луки, расстояние до цели. Разве что нормативы по количеству выстрелов у спортсменов с нарушениями здоровья немного ниже.

 

_{Цена главной цели}

 

– Сколько этапов надо преодолеть, чтобы попасть в сборную России?

– Если с самого начала, то необходимо выиграть районные соревнования, после – республиканские, затем зональные или российские. После уже – чемпионаты Европы и мира. Везде надо занимать призовые места. Если результат ниже третьего места, можно уже не дотянуть до права включения в сборную.

В мужской сборной России по классическому луку среди спортсменов с ограниченными возможностями всего три человека, и нужно среди множества достойных спортсменов вырваться в эту тройку. И каждый год спортсмен должен снова подтверждать свое мастерство, выигрывая следующие чемпионаты.

В состав нашей мужской сборной сегодня входят еще Тимур Тучинов из Бурятии и Олег Шестаков из Краснодарского края. Я с ними с 2009 года знаком, вместе по соревнованиям ездим, созваниваемся часто, говорим о жизни, поддерживаем друг друга.

Есть несколько запасных, среди них – известный тувинский спортсмен Сылдыс Чургуй-оол и Сергей Хутаков из Бурятии. В случае необходимости они могут заменить спортсменов из основного состава.

– Когда именно началась подготовка к Паралимпиаде?

– В 2010 году с чемпионата России. Мы, команда из Тувы, заняли там призовое второе место. В том же году поехал с Тимуром Тучиновым и Олегом Шестаковым на чемпионат Европы, и там командой заняли первое место, в личном первенстве я стал чемпионом.

И потом у нас начались тренировки почти без отдыха: по два, три месяца подряд проводили на сборах, потом на неделю или две возвращались домой и снова выезжали. В 2011 году и почти весь 2012 год жил с Тимуром: на всех сборах и соревнованиях нас в одной комнате поселяли, да и на Паралимпиаде тоже. Он перед отъездом из Лондона хохотал: ты со мной в этом году времени провел больше, чем со своей женой.

Перед самой Паралимпиадой напряжение было дикое: вместо спокойной подготовки нас гоняли, как в битве на выживание. Нервное напряжение – постоянное.

– Что на пути в Англию далось сложнее всего?

– Чемпионат мира по стрельбе из лука, который проходил в июле 2011 года в городе Турине, в Италии. Тогда участвовали 275 спортсменов из тридцати девяти стран, и этот чемпионат был отборочным для участия в летних играх Паралимпийских в Лондоне в 2012 году.

Когда я уже был в Турине, умер мой отец, Кара-оол Хаянович Оюн. И я даже не смог с ним попрощаться. Наши ребята из команды России помогли, сбросились на билеты, успел бы прилететь домой и вернуться. Очень благодарен им за поддержку. Но меня не отпустили, как ни просил, ведь на кону стояла Паралимпиада.

Я был в ярости и в то же время чувствовал полное бессилие. И что в итоге – в личном первенстве стал пятым. Команда, правда, заняла первое место. Вот и цена главной цели.

Сборная России тогда завоевала три золотые, две серебряные и одну бронзовую медали. Наша мужская команда получила золото, а значит – и право представить Россию в Лондоне.

 

_{И грянул гимн России}

 

– У вас была уверенность в том, что победите на Паралимпиаде в Лондоне?

– На Паралимпиаде я не старался прыгнуть выше головы, потому что видел, к чему приводит старание показать больше того, на что способен.

Видел, как дергались на соревнованиях спортсмены, били мимо мишеней, и все шло наперекосяк, хотя раньше на тренировках это у них получалось. А после стрельбы у них тряслись руки, дрожал голос, ноги не держали. Лучше отнестись ко всему спокойно, иначе можешь не показать даже свой нормальный уровень, по моему опыту это так.

В результат поверил, когда мы втроем стояли на пьедестале – Тимур Тучинов – с золотой медалью, Олег Шестаков – с серебряной, я – с бронзовой. И грянул гимн России! Только тогда понял, что добились цели.

– Чем поразила Паралимпиада?

– Правильнее будет спросить, кем она поразила. После приезда несколько дней пребывал в шоке, потому что никак не мог определить, кто каким видом спорта может быть занят.

По сравнению с теми, кого увидели на Паралимпиаде, мы выглядели абсолютно здоровыми людьми. Там были участники без рук и ног, которые передвигались на протезах или на колясках. А еще был спортсмен, который управлял коляской челюстью – давил ею на джойстик и ехал. Тем удивительнее было, что все эти люди приехали, а значит, у себя на родине добились значимых результатов в спорте. У них – потрясающая сила духа.

_{Победил – сдай мочу}

 

– Михаил Кара-оолович, как на Паралимпиаде обстояло с допинговым контролем, ведь многим паралимпийцам приходится принимать обезболивающие?

– До приезда на Паралимпиаду в карту спортсмена заносится его заболевание и указывается, какие препараты он принимает. Нас еще до отъезда в Лондон тестировало Российское антидопинговое агентство «РУСАДА». Во время сборов до Паралимпиады у нас регулярно брали кровь на проверку: два раза в месяц.

В самом Лондоне, в олимпийской деревне, тоже постоянно проверяли, уже международная комиссия, правда, брали уже не кровь, а мочу. Специально для таких проверок установили график: в какое время и где мы должны находиться.

Если заболеешь, никаких лекарств по своему выбору пить нельзя, прежде обязательно проконсультироваться с врачом своей сборной. Если станешь призером, сразу берут пробу на допинг: только тебя наградили, уводят в отдельную комнату, дают специальный сосуд, объясняют, как им пользоваться, и – вперед.

Тоже самое – с чемпионами. Когда мы выиграли командное золото, нас после награждения вежливо увели и протестировали. Это обычная практика.

– По Лондону успели хотя бы прогуляться?

– Нет, из-за того же допингового контроля. Руководство за нами всеми следило строго, можно сказать, шаг влево, шаг вправо – расстрел.

Развлечений у нас там не было, даже в кино не отпускали, видимо, чтобы случайно не приняли чего-нибудь запрещенного. Ходили только по Олимпийской деревне, позабавило, кстати, как организаторы торопились при ее строительстве, видно было, что помещения сделаны наспех.

Да и честно скажу: не до развлечений и прогулок было, мы все время с начала Паралимпиады, 29 августа, и до 3 сентября, когда выступили в командном зачете, были заняты. Даже не со всеми из своей российской сборной пообщаться успели, тем более, посмотреть их выступления. Только в последний день, когда уже отстрелялись, сидели перед телевизором, болели за наших футболистов, орали во все горло и радовались их победе.

Только в Москве, в Кремле, мы все вместе спокойно собрались. Недавно мне прислали фотографию, на которой в Андреевском зале – вся паралимпийская сборная России, в восемь рядов выстроились, с президентом Владимиром Путиным.

Нам свои камеры и фотоаппараты туда не позволили брать, только официальное фотографирование разрешалось. Пропустили через охрану, рассадили за столами с чаем, президент к нам подсел, поговорили.

– О чем говорили с президентом страны?

– Он поздравил всех с победой, сказал, что у тех, кто оказался в трудной жизненной ситуации, есть хороший пример. Подняли с ним шампанское за победу, потом прошло вручение наград: орденов Дружбы и орденов Почета.

Еще одна приятная встреча после Паралимпиады – 13 сентября: только приехал в Кызыл, а здесь уже встречают собравшиеся на площади Арата люди: кричат, хлопают. И площадь специально украсили. Это было очень трогательно.

Не ожидал настолько теплого приема, даже растерялся сначала. Каждый старался пожать руку, погладить по плечу или дотронуться, как у тувинцев принято, чтобы поделился с ними своей удачей.

Потом Шолбан Валерьевич Кара-оол в Дом правительства пригласил, мы в его кабинете председателя правительства беседовали.

– Что, помимо медалей, получили за победу?

– В самом Лондоне призерам вручали наручные часы и статуэтки, одну дали за бронзовую медаль, вторую – за командное золото. От правительства Российской Федерации все чемпионы и призеры получили денежные премии. За золото – четыре миллиона рублей, за серебро – два миллиона семьсот тысяч рублей, за бронзу – один миллион шестьсот тысяч рублей.

Еще один подарок – нарисованное на материи изображение спортсмена, поднимающего штангу. Английские дети специально готовили рисунки, вышивки, которые подарили всем паралимпийцам.

От правительства Тувы получил сертификат на полтора миллиона рублей на покупку жилья. Недавно приобрели на него однокомнатную квартиру в Кызыле. Но живу с семьей в Дургене, куда вернулись после Балгазына в 2009 году.

Здесь родная спортивная поляна, на которой начинал заниматься и на которой сейчас занимаюсь с детьми. Тут живут родители Олеси, здесь наш первый, пусть маленький однокомнатный, но собственный дом, который собираемся перестраивать.

 

_{Подающие надежды}

 

– Сколько детей у вас занимается сегодня?

– Две группы было, старшая и младшая: пятнадцать человек. Перед Паралимпиадой из-за нагрузки часть учеников другому тренеру передал. Шесть человек только у себя оставил, тех, которые имеют взрослые разряды, приближаются к кандидатам в мастера.

Занимаемся в теплое время года, как и раньше, на поляне в Дургене, здесь очень удобно – она длинная и ровная, стреляем на разные дистанции, до девяносто метров. Стреляем до обеда и после. В холодное время занимаемся в спортзале Дома культуры села Дурген.

Стараюсь воспитывать ребят так, как меня воспитывали мои тренеры, ведь где-то и строгость надо проявить. Мы, когда мальчишками были, тайком от старших глупости делали, не задумываясь: запускали стрелу в небо и разбегались, прятались под деревьями, ждали, когда вернется. Страшно вспомнить: мало ли куда эта стрела могла прилететь. Сейчас своим воспитанникам такого не позволяю.

– Есть среди воспитанников подающие надежды таланты?

– Конечно. И мальчики, и девочки. Например, Салхи Оюн, Уйзана Ооржак, Владик Оюн, Бады Хертек. Они выполняют разряды и уже могут выступать на республиканских соревнованиях.

Дан-Хаяа наша тоже хорошо себя показывает. Я в ее годы только начинал, нормативы на кандидата сдал в четырнадцать лет, а она в свои тринадцать – уже кандидат в мастера спорта. С ней работает Евгений Викторович Тутатчиков.

Сыну Шолбану только три года исполнилось, но он уже ходит на наши тренировки, пробует стрелять, вместе со мной, конечно. И очень просит купить ему личный лук.

 

_{Дорогой спорт}

 

– А у вас когда появился свой персональный лук?

– После победы на чемпионате России среди юношей в 1996 году мне его приобрела республиканская детско-юношеская спортивная школа олимпийского резерва.

Учебные луки – простой модификации. А луки для спортсменов – индивидуальные. Нужно снимать мерки, знать, какой именно подходит тебе, какая растяжка должна быть у тетивы.

Но я не считаю, что от лука что-то сильно зависит. Все в конечном итоге зависит от человека. Можно и с дорогим луком промазать, если переволнуешься, а можно и на чужом, учебном, показать класс.

– Стрельба из лука – один из самых дорогостоящих видов спорта, это из-за снаряжения?

– Получается так. Судите сами – в одном комплекте, которым стреляют профессиональные спортсмены, двенадцать стрел, каждая из которых стоит две тысячи рублей. А ломаются эти стрелы запросто.

Промажешь – попадают в камень, падают на землю, ломаются. Ветер дунет, повалит щит с воткнутыми стрелами – можно с ними прощаться. Сядет кто-нибудь случайно на колчан или заденет сильно, то же самое. Обидно до невозможности.

Да и сами стрелы, хоть они и высокопрочные – карбоновые, изнашиваются от того, что все время в щит заходят, а потом их вытаскивают. Истончаются, а потом трескаются, ломаются. У детей, которые только на тренировки начали ходить, стрелы попроще – алюминиевые, а спортсменам для соревнований нужно уже подороже покупать.

Лук тоже где попало не бросишь. Поставишь рядом с батареей или на солнышке полежит – одно из его плеч поведет и лук скривится. Открутится какой-нибудь винтик – то же самое.

Поэтому очень важно знать систему устройства лука, уметь самостоятельно все исправлять или подгонять как надо, когда требуется. Спортивный лук стоит около ста тысяч рублей. В последний раз мне рукоять к нему приобрели за 30 тысяч рублей.

В луке важна сила натяжения. Когда был молодой, стрелял из лука, сила натяжения которого была 21 килограмм, сейчас у меня – 20 килограммов. Бывает, за время соревнований делаешь по шестьсот выстрелов, приходится лук поднимать и опускать снова и снова, да еще и натягивать.

Сам-то лук весит немного, три-четыре килограмма. Но попробуйте взять обычный утюг и поднять его на уровень груди вытянутой рукой и проверить, сколько раз сможете поднять.

 

_{Бурятский пример}

 

– Вы довольны тем, как развивается лучный спорт в Туве?

– Больной вопрос. Очень жаль, что большинство наших лучников просто не дорастают до высшей ступени. Когда они достигают звания мастеров спорта, уже пора получать профессию, а там, куда они едут, часто нет условий для развития их мастерства, негде заниматься стрельбой из лука, нет поддержки. Когда сильные спортсмены уезжают получать неспортивное образование, им уже не до луков.

Стрельба из лука у нас в Туве не так развита, как, например, в Бурятии. Там стрельбе из лука уделяют огромное внимание, они обошли нас на двести процентов. У них огромные манежи, в которых стреляют зимой и летом на длинные дистанции. По всей республике много школ, тренировочных комплексов. Поэтому у бурятов много чемпионов и призеров разных уровней – от России до Олимпиады.

Первым бурятским бронзовым призером Олимпийских игр, еще в Сеуле в 1988 году, стал нынешний глава Российской федерации по стрельбе из лука Владимир Ешеев. Баир Баденов стал бронзовым призером Олимпиады в Пекине. И вот в Лондоне в 2012 году на Паралимпиаде Тимур Тучинов золото взял.

Можно ведь сказать, что стрельба из лука – в крови всего человечества. За счет луков и стрел мы и выжили, когда надо было в мамонтов стрелять и от диких зверей отбиваться. В Бурятии это сохранилось и развивается как национальный вид спорта. Это уже не спортивная стрельба, это отдельный вид спорта, которому тоже надо учиться. На одном из Наадымов как-то приезжали участники из районов Тувы с монгольскими луками из дерева, из рогов. Кто во что горазд, из того материала и делают. Не классические спортивные луки, а самодельные: цельные, не разборные.

Когда в Бурятии во время праздников стреляют из таких луков, это очень красивое зрелище. Стрела летит с расстояния в девяносто метров и с такой силой сбивает мишень, что та отлетает на два метра. Победителю достается стадо баранов. Реальное поощрение, согласитесь. При этом у победителей национальных соревнований нет спортивных разрядов, нет званий – это простые люди, которые стреляют по мишеням и выигрывают за счет своей меткости.

Своих спортивных чемпионов они тоже поддерживают – Тимуру Тучинову, кроме трехкомнатной квартиры, от всех районов Агинского Бурятского округа Забайкальского края вручили по сто тысяч рублей.

В 2014 году, к столетию единения России и Тувы, у нас в республике в поселке Каа-Хем планируют построить культурно-спортивный центр с лукодромом. Это отлично. Если план осуществится, то ситуация понемногу начнет меняться к лучшему. А пока что этот спорт во многом держится за счет тренеров-энтузиастов, таких, как Тутатчиковы.

 

_{Когда борешься с самим собой}

 

– О чем вы думаете, когда натягиваете тетиву?

– Ни о чем. Заставляю себя не думать, а просто работать.

Когда мыслей в голове много, сбиваешься и перестаешь попадать в цель. Ну, конечно, бывает, что проблемы лезут и лезут в голову. В такие моменты необходимо прерваться, немного передохнуть и начать заново.

Во время соревнований бывает так, что борешься с собой, не с кем-то. Усилием воли заставляешь себя успокоиться, даже забыть о технике. Есть только ты, лук и стрела.

Прицеливаешься и во время выстрела обязательно задерживаешь дыхание. Только после попадания выдыхаешь и вдыхаешь свободно.

Нужно уметь преодолеть волнение, переживания, иначе это помешает добиться цели.

– У лучников есть какие-нибудь свои суеверия, приметы?

– Никаких примет не знаю. Просто, как положено у тувинцев перед важным делом, перед соревнованиями утром встаю, завариваю чай с молоком, прошу духов помочь. Даже в олимпийской деревне так делал.

– Изменилась ли ваша жизнь после Паралимпиады?

– Да не особенно. Только узнавать стали чаще и приглашать куда-то постоянно, как свадебного генерала. И на соревнования, и на разные торжественные мероприятия, которые даже отношения не имеют к спорту. Я очень благодарен за внимание, но часто это отнимает так много времени, которое можно было посвятить семье или тренировкам.

Сейчас, к счастью, меня уже стали подзабывать и приглашают меньше. Поэтому больше времени получается делом заниматься. И 30 мая нам удалось провести в Дургене соревнования, о которых мечтали: Первый кубок Федерации по стрельбе из лука Тувы на призы олимпийцев. Одним из спонсоров выступила Елена Евгеньевна Достай.

– В какую цель метите сегодня?

– Звание Заслуженного мастера спорта России после Паралимпиады получил, сейчас ставлю перед собой новую цель – добиться успехов на тренерском поприще, передать другим уже то, чему меня научили мои тренеры. Вырастить чемпионов – Тувы, России, Европы, мира, Олимпиады.

В жизни всегда будет один главный принцип успеха – для хороших результатов надо постоянно работать и работать. А звание – это всего лишь звание, которого в следующий раз добьется кто-то другой.